Опечален. Сражен немотой.
Как набатный призыв - сердца бой.
И уже к отрешенью готово,
гнется чувство, словно подкова.

   На тропинках снов
   средь легчайших слов
   твое чувство найдется,
   и, как стайка строф,
   сквозь любовь и кровь
   мне светло улыбнется.

Наша жизнь - это счастье и боль.
Светотени своей чередой,
как шеренга мундиров без лиц,
предлагают нам партию блиц.

   Но рассвет бледнолиц,
   а закат, словно кровь.
   Заметает следы
   из изгнанья любовь.
   Из тончайших невидимых спиц
   строят клетки для завтрашних птиц.

Гнет подкову все ниже к земле.
Стой! Еще погарцуем в седле.
У подковы два долгих луча -
для двоих. Свет нам дарит свеча.

   Рождество и свеча.
   Между нами излом.
   Гнет подкову к земле.
   Эта ночь. Этот дом.
   Между нами - стол и свеча,
   и два у подковы луча.

Оглушен. Опьянен. Отрешен.
Взгляд в оправе невидимых шор.
И движенья по кругу не преодолеть.
А в голосе слышится медь.

   Медный отблеск луны.
   Медный лязг за стеной.
   Снарядим мы челны
   и уйдем за волной.
   И чувство расправит спину,
   найдя свою половину.

Блеск свечи притянут глаза.
Сверкнет в полумраке слеза.
И подкова замкнет свой круг
в объятьях омута рук.

   Минута застынет,
   повиснув на стрелках.
   Мы станем другими,
   неверье повергнув.
   Осталось всего три слова:
   Свеча. Рождество. Подкова.