читать философские лирические стихи поэта

Разум - всего лишь клеть
птице, что ввысь стремится.
И предпочла бы смерть
эта души жар-птица.

Разум - всего лишь плеть,
бьющая нас по горлу
в миг, когда Богом петь
предназначалось гордо...

Раскручивался серпантин
стихотворений и картин,
и в многоцветье многолюдном
воспринимался обоюдно.
Гремел аккордами рояль,
и голос уносился вдаль.
И жизнь текла в преддверье грёз.
А за окном - еще мороз.
Прикосновение весны
рождало призрачные сны,
и продолжалось в слове, цвете
и в музыке. Рожденья эти
мучений были лишены.
И будто Бога дар они -
дар детям, не вкусившим с древа
запретного. И будто Ева
не изгнана была из сада...

Дар творчества - Его награда.

Сегодня мне хочется петь
и кружиться в потоке
воздушного танца,
чтоб ветром вспорхнуть длинноногим
и в даль улететь.
И хочется, чтоб не кончался
наш сказочный вечер.
В нём было тепло,
как в объятьях подлунной стихии.
Но ты, словно ветер,
умчишь в полуночные сети,
а я остаюсь,
и со мною – одни лишь стихи. И
ещё так немного –
лишь полночь и чувство утраты:
ведь кончился вечер,
теплом пониманья объятый,
и тянет прохладой из окон,
и чай остывает,
и миг ускользает,
и в полночи вечер растает.
И утро настанет,
и холод его предрассветный
оставит на лицах
свои незнакомые меты.

Солнечный ливень -
слёзы из глаз.
Я ещё не узнала,
может, это мудрость -
радоваться каждому
солнечному лучу.
И, быть может,
только годы - тяжестью -
учат с благодарностью
смотреть на небо,
и каждый день смотрю,
как в первый раз,
и в последний раз -
и слёзы из глаз
солнечным ливнем.

Среди случайных узнаваний
и каждодневной суеты
мы часто рушили мосты,
испив до дна непониманье.
И только тешились надеждой,
что Бог услышит и спасет.
Так в детстве грезилось, что нежность
от одиночества оплот.
Но мы по сути одиночки.
И поиск смысла – та черта,
к которой мы идем до точки
последней, хоть дорога та
невидима и эфемерна.
Здесь не пройти большой толпой,
И шаг по оголенным нервам
дается дорогой ценой.
А впрочем, не в цене тут дело,
а просто призрачное тело,
в самом себе не видя смысла,
годов отсчитавает числа.
Ну а душа – оплот страданья –
есть содержимое сосуда,
и так крылато безрассудна,
что избирает поиск тайны.

Так наполняет музыка покой.
Так чистотой созвучия пронзают.
И отраженьем лучики играют,
в безмолвный договор вступив с тобой.

Как синь небес сгущает горизонт,
так наполняет музыка пространство,
изведав неземного постоянства,
вневременный не нарушая ход.

Так, в хор небес вплетая голос свой,
я растворяюсь в музыки потоке,
узнав в своем паренье одиноком,
как музыкою полнится покой.

Так просто оборвать на полуслове

любую песню. И остаться снова
на одиноком гребне немоты.
И снова ждать, когда как откровенье,
возникнут голос, музыка, движенье,
чтоб в них узнать созвучные черты.

Но нам созвучье может только сниться.
Несётся век - слепая колесница,
вминая нас, беспомощных, в асфальт.
И шанс даётся, призрачный и зыбкий,
на отраженье в родственной улыбке.
Утрачен он. И прошлого так жаль.

Мы так легко на мир бросаем тени
и радуемся новым обретеньям,
о времени и бренности забыв.
Журавль - в небе, воробей - в ладони,
его мы не оценим и оброним,
на полузвуке оборвав мотив.

Так пускаемся в странное небытие.
Так гнездо покидает и странник, и Бог.
Каждой твари по паре, но всяк одинок,
Всяк ничтожен безмолвен,
Бесчувствен и глух.
Коли всяк есть Ничто,
Где ж Божественный Дух.
Раскрываю объятья, но руки пусты,
И в объятьях узнаю черты пустоты.

Так, сделав шаг, пугаются походки
свободной, словно бездна впереди,
а следующий - беспомощный и робкий,
как в детстве: ужас и восторг в груди
шевелятся и поднимают муть
со дна души. А кроткие попытки
облечь в слова неведомую жуть -
тщета. И каждый звук подобен пытке.
Вернувшись в мир из дальних сновидений,
как можно объяснить бессильный страх?
Так каждой птице суждено паденье,
коль не хватает места в небесах.

Ты меня долго расспрашивать будешь
о том, как живётся в иных мирах.
Отвечу, припомня: одни - забудешь,
другие - блаженство, а третьи - страх.

Но, крест свой неся и идя по свету,
я вновь проверяла истину эту -
всё было уже, всё встречала не раз
в этой жизни - в десятках глаз.


Может, точнее, в десятках душ -
звёзды во взорах, могильную тушь
в лицах иных, острова, океаны,
пену и ватную дымку тумана.

Всюду - одно: средь миров и планет -
страх, постиженье и Свет.

Цепь откровений. Разочарований.
Как светотени (их игра известна) –
вот символ жизни, слишком безучастной
к своим актёрам. Не осталось места
на этой сцене. Мечен каждый шаг.
Пространство света замещают тени.
И зеброю очерчены ступени,
и поступь неверна в прожекторах.
О, сцена жизни, твой закон жесток!
Пространством рампы скованы движенья.
Суфлёра нет. А что венец творенья? –
Лишь капля, вовлечённая в поток.

Часы перебирают, словно четки,
отрезки циферблата - многоточья.
И, чересчур усердствуя, чеканят
минуты, из которых соткан мир.

Они спешат, как будто отбывает
последний поезд, уносящий в вечность.
И, как снежинки, падают и тают,
и каждой путь заказан в бесконечность.

И только мы не успеваем влиться
в поток немилосердного теченья.
И от того тускнеют наши лица,
а мы - всего лишь робкие растенья,

глядящие на четки циферблата,
на стрелки, что всегда бегут куда-то,
нас увлекая в свой круговорот,
где дни за днями, и за годом год.

©2012 На эти стихи Лидией написана песня. Слушать здесь

Этот дар неподвластен сознанью.
Так зачем искушаем Судьбу,
помещая в границы знанья
тайну? Не разрешить уму

этих вечных вопросов - проседь.
Долг и честь неуместны тут.
Заслоняет собою осень
по весне не расцветший луг.

Почему не живём мы просто,
горечь радостью заслоня?
Нет ответа. Одни вопросы,
уносящие счастье дня.

Я, в зеркало взглянув,
чернее ночи
увижу образ свой
и не узнаю
себя в уставшей
женщине – зеркальном
моем отображенье
незнакомом.
Подумаю тогда,
что боль сильнее
любви и счастья,
и ее отметин
не смыть годами.
И уже столетья
от боли к боли
ходит человек,
как будто в этом
смысл существования.
И только
дальнозоркость мирозданья
из вечности и мига
выбирает
всегда лишь вечность.
Ну а человек –
пылинка среди бездны.
И из бездны
родившись,
миг земной пройдя,
уходит
в слепую бездну,
оставляя жизни
в наследство
только боль.

Я знаю наступит день,
И он принесет свет.
Я знаю, придет друг,
И скроется мой недуг.
И друг принесет свет.
И дверь распахнет день.

Я прокладываю путь
по весне куда-нибудь.
Я себя стремлюсь найти
на стезях того пути.
Так, наверно, неспроста
мне открылась та черта,
за которой нет пути
и обратно не прийти.
Вот идут за годом год.
Время все быстрей вперед
мчится, ускоряя бег,
приближая дальний брег.
Но пока ещё трава
прорастает – я жива.
И хочу, подобно ей,
становиться всё сильней.

Я себя раздарила,
А тебе я вручила цветок
Пониманья.
Ты его сохрани,
Обо мне не горюй
в час прощанья!
Я совсем уж не та,
Та, которую знал ты доныне.
Я теперь так проста,
Словно странник
в безлюдной пустыне...