Когда душа перерастает тело
и рвётся оболочка бытия,
всё движется, растет. И в зеркалах
от образов до собственного «я»
уже не обозначены пределы.

Когда душа, перерастая, в звук
пытается одеть всю эту землю,
стремясь озвучить сонную картину,
но всё молчит, звучанию не внемля,
и слиты вместе счастье и недуг.

Тогда душа обнимет, как дитя,
осиротевшее своё обличье,
взирая на безмолвность окруженья.
Портняжное искусство возвеличив,
так, вырастая, платья шьют шутя.

Но к прошлым одеяниям привычка
ещё влечет и шлёт воспоминанья.
И что первично – это ль не вопрос?
По швам трещит, но раздвигает грани поношенное тёртое обличье.